«Казахстан в отношении ЕАЭС придерживается максимально взвешенной и прагматичной позиции. С одной стороны, это позволяет сигнализировать западным партнерам страны, что углубления интеграции не будет и все процессы будут идти в русле развития экономики. С другой, периодически играть на настроениях населения, объясняя существующие проблемы в экономике участием Казахстана в ЕАЭС», – заявил старший научный сотрудник Центра постсоветских исследований ИМЭМО РАН Станислав Притчин в интервью Ia-centr.ru.
– На прошлой неделе состоялось заседание Высшего Евразийского экономического совета. Чем оно было примечательно?
– Переговоры глав государств должны были быть рядовым, плановым мероприятием, но украинский кризис придал им особое значение. К заявлениям президентов стран Центральной Азии прислушивались с особым вниманием и пытались понять их видение дальнейшего сотрудничества.
Позиция Казахстана, которую озвучил президент Касым-Жомарт Токаев, является привычной. Она сводится к нескольким ключевым моментам. Первый – Казахстан пытается максимально сохранить свою автономию в рамках ЕАЭС. Второй – экономическое сотрудничество в рамках действующих договоров не должно затрагивать вопросы политики и идеологии.
По итогам переговоров у отдельной группы людей возник соблазн взглянуть на ситуацию через призму того, что Казахстан иначе смотрит на интеграционные процессы. Особенно учитывая, что внутри Казахстана звучат голоса о возможности выхода страны из ЕАЭС.
– Что же происходит на самом деле?
– Казахстан придерживается максимально взвешенной и прагматичной позиции. С одной стороны, это позволяет сигнализировать западным партнерам страны, что углубления интеграции не будет, и все процессы будут идти в русле развития экономики. С другой, периодически играть на настроениях населения, объясняя существующие проблемы в экономике участием Казахстана в ЕАЭС.
В Казахстане действительно есть группы противников евразийской интеграции. Они уверены, что ЕАЭС никакой пользы стране не приносит и нужно задуматься о выходе из союза. После начала специальной военной операции на Украине этот вопрос приобрел политическую окраску. Люди, которые не поддерживают позицию России по украинскому кризису, считают, что Нур-Султан должен максимально и как можно скорее дистанцироваться от Москвы.
Эксперты из Казахстана в непубличных оценках гораздо более сдержанны. Они понимают важность ЕАЭС для экономики страны, но в силу определенных причин их аргументы не слышны широкому кругу населения. Зачастую плюсы экономического сотрудничества не проговариваются, а издержки и шероховатости текущего положения подаются как однозначные минусы.
– То есть это больше проблемы информирования населения?
– Да. В логике и риторике людей, выступающих против ЕАЭС, нет рационального зерна, их позиция продиктована эмоциями. Они не приводят никаких реальных аргументов, не знают статистику, не представляют себе реальных последствий выхода Казахстана из интеграционного объединения.
Последствий несколько. Во-первых, выход страны из ЕАЭС негативно отразится на транзите через Россию, который по-прежнему является ключевым для Казахстана. Даже несмотря на увеличение товарных потоков в Китай и существующие проблемы с доступом к европейскому рынку.
Во-вторых, изменится объем таможенных поступлений, которые имеет Казахстан после распределения пошлин в рамках ЕАЭС. Почему-то очень часто забывают, что Казахстан может получить больше, чем наторговал.
В-третьих, изменится режим благоприятствования в отношении казахстанских товаров. Полагаю, что это тоже будет иметь негативные последствия для части производителей.
Доступ на российский рынок и вопрос изъятий всегда оставался не самым простым для производителей из стран ЕАЭС. Отсюда зародился популярный миф, что «Россия не пускает товары казахстанских производителей и таким образом вредит экономике партнера». На самом деле, Казахстан поступает точно так же – он защищает свой рынок и своих производителей. Это нормально.
Для изменения ситуации необходимо пересматривать текущий пакет двусторонней торговли. Если посмотреть динамику торговли внутри ЕАЭС с момента начала полноценной работы соглашений по евразийскому пространству, то она демонстрирует постоянный рост. Сейчас произошел предсказуемый спад, но причина не в том, что потенциал союза исчерпан. Нужны новые решения, которые отвечают вызовам нового времени.
– Если говорить о мифах и страхах, нужно ли Казахстану опасаться последствий для своей экономики после начала специальной операции России на Украине?
– Да, такие опасения действительно появились. Но реальность такова, что выход Казахстана из ЕАЭС не снизит последствия санкций против России. Экономика наших стран настолько взаимозависима, что уже не важно – являемся ли мы членами одного союза или нет.
То, что США обещают минимизировать последствия вторичных санкций не означает, что ограничения для России не повлияют на экономику Казахстана. Они уже влияют. Но будучи в ЕАЭС преодолеть их будет значительно легче.
Скорейший выход Казахстана из ЕАЭС и максимальное дистанцирование от России не равно автоматическому снижению рисков для экономики страны. Это иллюзия. Россия по-прежнему останется ключевым торговым партнером для Казахстана и одним из основных инвесторов. Но стороны при этом понесут реальные издержки, которые нельзя будет компенсировать «обещаниями иностранных партнеров о «возможном смягчении» последствий вторичных санкций».
– У Казахстана есть реальная альтернатива ЕАЭС?
– Нет. Теоретически и со множеством оговорок такой альтернативой мог бы стать Китай. Но это вопрос на будущее.
В паре Казахстан – КНР у Нур-Султана очень мало возможностей для продвижения своей продукции на китайский рынок. Казахстан традиционно является поставщиком природных ресурсов и рынком сбыта для китайских товаров. Реальных перспектив для изменения сложившийся схемы отношений пока не наблюдается.
Что касается китайских инвестиций, то они сосредоточены в основном в сфере инфраструктурных проектов и добычи полезных ископаемых. Они не предполагают создание производств с высокой добавочной стоимостью. Таким образом, Казахстан не решает своей задачи по диверсификации экономики.
