Преодолеть дефицит воды в Центральной Азии все еще возможно. Для этого правительства республик региона должны, во-первых, осознать проблему, не надеясь на чудесное избавление, а во-вторых, принять комплексные меры для их решения. Подробнее – в материале Ia-centr.ru.
Распад Советского Союза и переход новых независимых республик на рыночные рельсы не только не обратили тревожные процессы вспять, а усугубили их. Выделим важнейшие причины этого.
Во-первых, с распадом единой страны существенно снизился уровень координации усилий по вопросам водопользования. Недостатка в формальных мероприятиях и столь же формальных структурах не было.
Например, уже в феврале 1992 года была создана Межгосударственная координационная водохозяйственная комиссия Центральной Азии в составе всех пяти республик. В ее рамках было подписано соглашение о сотрудничестве в сфере совместного управления, использования и охраны водных ресурсов, направленное на предотвращение развала единой системы управления водными ресурсами. Год спустя, в марте 1993 года, главы государств провели конференцию в Кызыл-Орде, на которой договорились создать Совет по проблемам Арала и международный фонд спасения Арала.
Также все республики ратифицировали Конвенцию ООН по борьбе с опустыниванием, принятую 17 июня 1994 года, и утвердили национальные планы действий. С тех пор ими было реализовано (по крайней мере, формально) немало программ и получено столько же грантов. Например, в 2020 году стартовала программа «Региональные подходы в борьбе с песчаными и пыльными бурями и засухой», исполнение которой возложено на региональный экологический центр Центральной Азии (г. Алма-Ата).
Вот только реальных результатов этих инициатив не видно. Происходит обратное.
Проблемы водопользования в Центральной Азии обостряются, переходя из экономической в политическую сферу.
До 2016 года существовали крайне напряженные отношения по вопросу использования стока трансграничных рек и строительства ГЭС между Узбекистаном с одной стороны и Киргизией и Таджикистаном с другой. Разногласия из-за доступа к воде стали одной из причин эскалации пограничного конфликта между Киргизией и Таджикистаном в 2021–2022 годах.
Во-вторых, рациональному использованию водных ресурсов мешает сложившаяся после 1991 года структура сельского хозяйства.
На смену колхозам и совхозам, деятельность которых строилась в соответствии с народнохозяйственными планами, пришли мелкие фермерские хозяйства.
Например, в Киргизии вместо 576 упраздненных коллективных и государственных хозяйств возникли более 400 тыс. субъектов. Большинство из них являются мелкотоварными или вовсе ведут натуральное хозяйство.
Сопутствующая этим процессам «анархия», когда каждый фермер использует участок по собственному разумению, резко снизила продуктивность сельского хозяйства. То же самое касается использования поливной воды, в распределении которой между сотнями крупных или сотнями тысяч мелких участков, конечно, есть огромная разница.
В-третьих, за последние тридцать с лишним лет значительная часть ирригационной инфраструктуры оказалась изношенной, а темпы ввода новых объектов в постсоветское время сильно сократились.
Например, к концу 1980-х годов протяженность оросительных каналов в Киргизии составляла 29 тыс. км. С тех пор длина каналов увеличилась лишь до 30,8 тыс. км. Из них забетонировано лишь около четверти. Прямым следствием износа являются растущие потери воды.
Так, в трех южных областях Кыргызстана — Ошской, Джалал-Абадской и Баткенской — теряется при транспортировке почти треть влаги.
По словам специалистов, существующие сети и сооружения систем водообеспечения и ирригации находятся на крайне низком уровне эксплуатации, и более 70 % из них нуждается в срочной реконструкции и техническом перевооружении.
То же самое касается других республик. В Узбекистане из 46 млрд кубометров воды, потребляемых сельским хозяйством, только 60 % достигает посевов. Бетонное покрытие имеют лишь 23 % из 180 тыс. км оросительных сетей. Из-за этого, по некоторым оценкам, сельское хозяйство недополучает $5 млрд ежегодно.
Четвертым фактором является рост населения. Численность жителей пяти государств региона, которая в 1991 году составляла чуть более 50 млн, теперь превышает 75 млн, а к середине века, по прогнозам, достигнет 90 млн. Это создает растущие потребности в водоснабжении, а невозможность в нынешних условиях удовлетворить растущий спрос обостряет социальные проблемы.
Реальностью постсоветской Центральной Азии является аграрное перенаселение. Увеличивающееся число сельских жителей не может аккумулироваться промышленностью из-за недостаточных темпов развития последней. Это приводит как к внутренней, так и к внешней миграции, росту безработицы и люмпенизации населения.
Пятый фактор долгое время оставался в тени, но в последние годы заявляет о себе все громче.
Претензии на воды трансграничных рек предъявляет Афганистан.
В 2022 году власти страны объявили о строительстве канала Кош-Тепа, который должен оросить земли в северных провинциях. Его пропускная способность должна составить 650 кубометров в секунду. Это треть воды Амударьи, расход которой у города Керки (восток Туркменистана) оценивается в 2 тыс. кубометров в секунду.
На перечисленные выше проблемы накладываются продолжающиеся климатические изменения. За последние четыре десятилетия среднегодовая температура в регионе повысилась примерно на 2 градуса. К середине столетия ожидается аналогичная прибавка.
Сильнее всего эта тенденция проявляется в высокогорных районах. Так, если в целом по Киргизии средняя температура июля в 2010–2020-х годах увеличилась на 0,3 градуса, то в районе метеостанции «Тянь-Шань» (горный массив Ак-Шыйрак, Иссык-Кульская область. — Прим. Ia-centr.ru) она поднялась на 0,8 градуса.
Это приводит к ускоренному таянию и исчезновению ледников. Этому же способствует изменение баланса осадков: они все чаще выпадают в виде дождя, а не снега. Следствием являются разрушительные весенние паводки и сокращение стока в летние месяцы. Тревожной реальностью региона стали пыльные бури, частота и интенсивность которых растет с каждым годом.
Заслуживает внимания недавно опубликованная в журнале Nature Geoscience статья ученых из КНР. Задавшись целью установить подоплеку засух в Центральной Азии, они выделили две наложившиеся одна на другую причины. Первая – это антропогенный фактор, вторая – климатические изменения, вызванные в том числе циклами Тихоокеанского колебания. Начавшись в 1990-е годы, очередной цикл привел к сокращению уровня осадков в Центральной Азии.
Но если с выявлением причин дефицита воды дело обстоит более или менее хорошо, то скорость адаптации к негативным изменениям — тот самый «ответ» — оставляет желать лучшего. Пока все ограничивается отдельными мерами в отдельных государствах.
Например, власти Казахстана объявили о планах строительства девяти заводов по опреснению воды в Мангистауской области. По итогам недавнего совещания с участием президента Узбекистана Шавката Мирзиёева было принято решение ускорить такие шаги, как внедрение капельного и дождевального орошения, строительство малых водохранилищ и закрытых (трубопроводных) систем полива.
Осторожный оптимизм внушает подписанная в начале года Киргизией, Казахстаном и Узбекистаном дорожная карта по совместному строительству Камбаратинской ГЭС-1. В случае реализации проект позволит не только вырабатывать дополнительные объемы электроэнергии, но и вывести на более эффективный уровень регулирование стока реки Нарын.
Чтобы отдельные меры превратились в действенную политику, необходим комплексный подход, включающий следующие пункты:
Первый — повышение эффективности водопользования.
Как таковых водных ресурсов в регионе немало. На это, например, указывает Продовольственная и сельскохозяйственная организация ООН, оперирующая цифрой в 2,5 тыс. кубометров воды в год на душу населения. Это намного больше, чем во многих ближневосточных странах.
Однако нерациональное использование приводит к громадным потерям. И если повсеместное внедрение капельного орошения пока выглядит фантастикой, бетонирование каналов и переход к закрытым системам полива могут помочь хотя бы частично решить эту проблему.
Вторым необходимым условием является координация вопросов водопользования между странами региона. В условиях, когда основные водные артерии являются трансграничными, без этого решить существующие проблемы невозможно.
Объединение усилий центральноазиатских стран позволит вести более эффективный диалог с Афганистаном, Китаем, Россией — государствами, с которыми регион тесно взаимосвязан в «водном вопросе»
Нельзя отбрасывать и возможность возвращения (хотя бы частичного) к проектам советского прошлого. Если подходить к вопросу переброса части стока сибирских рек без идеологической зашоренности, сопровождавшей его в перестроечное и постперестроечное время, то он выглядит вполне осуществимым.
Напомним, что по плану предполагалась изъятие из Оби максимум 27 кубических километров в год из среднегодового стока более 400 кубических километров.
Катастрофических последствий это иметь не будет, тем более что в настоящее время в мире осуществляется около двухсот проектов межбассейновой переброски вод. Один из самых масштабных реализуется с начала этого века в Китае. Он предусматривает перенаправление части стока из реки Янцзы, в бассейне которой часты наводнения, на засушливый север страны. Один из трех каналов уже построен, второй находится в стадии возведения.
Подобные проекты осуществлены и в Центральной Азии. Например, построенный в 1980-е годы водовод Астрахань — Мангышлак позволил снабдить водой западные регионы Казахстана, а пользу канала Иртыш — Караганда уже почти полвека ощущают жители центральной части республики, включая Астану.
Но эффективным решение проблемы водоснабжения может быть только при комплексном подходе и объединении усилий всех государств региона.