Президент Токаев заявил, что события последних дней в Казахстане стали результатом нападения “бандитов и террористов”. “Нам пришлось иметь дело с вооруженными, подготовленными бандитами. Как местными, так и иностранными. Именно с бандитами и террористами”, – сказал Токаев. Только на Алматы, по его словам, напали 20 тысяч “бандитов”.
Русская служба Би-би-си попросила экспертов дать оценку тому, кто может стоять за беспорядками на улицах Казахстана.
Что за “бандиты”?
Президент Токаев называет людей, вышедших на улицы Казахстана, “деструктивными силами”, заговорщиками и “международными террористическими бандами”.
Но опрошенные Би-би-си эксперты подвергают сомнению слова политика.
“Если внимательно присмотреться к тем событиям, которые власти прежде называли “террористическими актами”, можно увидеть гораздо более сложную картину, связанную с борьбой за власть внутри элит”, – говорит эксперт британского Королевского института международных отношений Кейт Маллинсон.
С оценкой Маллинсон согласен и британский бизнес-аналитик Бенджамин Годуин. Он отмечает, что изначально у протестующих в разных частях Казахстана были разные требования.
В Мангистауской области, где начались протесты, люди требовали снижения цен на газ. Жители нефтеносных районов страны требовали улучшения условий труда.
В некоторых других городах собравшиеся высказывались за изменение конституции Казахстана. А многие демонстранты просто выступали за необходимость перемен, у них не было четко сформулированных требований, потому что не было лидеров и какой-то организации.
Но к 5 января обстановка изменилась. На улицах появились группы вооруженных людей.
“К вечеру 5 января появились какие-то машины, из которых выходили люди с автоматами. Стало очевидно, что на улицах орудуют какие-то организованные группы, мародеры. Какие-то люди начали грабить банки. Это явно уже не протест. Демонстранты, которые раньше выходили на улицы с экономическими и политическими требованиями, просто остались дома. Они просто стали бояться выходить”, – отмечает Годуин.
“Вооруженные группировки, которые мы видели на улицах Алматы и других городов, напрямую не связаны с протестами. Они связаны с нынешней борьбой за власть между семьей Назарбаева и Токаевым”, – считает эксперт.
При этом и Годуин, и другие эксперты полагают, что озвученная Токаевым цифра в 20 тысяч “бандитов” – это, скорее всего, преувеличение.
Для сравнения: по оценкам ЦРУ, 20-30 тысяч человек – это численность всех боевиков “Исламского государства” (ИГ, организация признана террористической и запрещена в России и других странах мира) на момент, когда группировка контролировала максимальное количество территорий в Сирии и Ираке в 2014 году.
Много ли экстремистов в Казахстане?
Опрошенные Би-би-си эксперты сходятся во мнении, что в Казахстане сейчас нет мощных центров религиозного экстремизма. Некоторые граждане страны в 2014-2018 годах вступали в ряды боевиков ИГ и отправлялись в Сирию, однако их число было невелико. Те, кто вернулся в Казахстан, попадали под суд, многие их них сейчас находятся в тюрьме.
“Роль радикальных исламистов крайне преувеличена. Казахстан сейчас не является рассадником доморощенных террористов”, – считает аналитик Маллинсон.
В первой половине 2010-х радикальные исламисты в Казахстане провели несколько вылазок. Но группы боевиков, вступивших в открытое противостояние с властями, были небольшими.
Но еще тогда эксперты отмечали, что казахские силы безопасности показали себя не совсем готовыми к эффективным и быстрым мерам по подавлению вооруженного сопротивления.
Профессор техасского университета A&M Эдвард Лемон отмечает, что на данный момент нет никаких свидетельств причастности каких-либо радикальных групп к погромам или штурму правительственных зданий: “Я сомневаюсь, что в Казахстане была сеть спящих ячеек, которая сейчас резко активизировалась и приняла участие в организации насилия. Возможно, что некоторые люди, вышедшие на улицы, разделяют радикальные взгляды. Но пока нет оснований полагать, что их действия контролируются террористическими организациями извне”.
Профессор факультета востоковедения и африканистики Университета Лондона Бхавна Даве отмечает, что спецслужбы Казахстана построили целую систему слежки за населением. Но тут же добавляет, что это не всегда означает, что они работают эффективно.
“Спецслужбы приглядывают за всеми. Кто надел платок, кто еще что-то сделал. Там, где люди собираются читать и изучать Коран на дому, обычно быстро появляются агенты спецслужб. Но внутри спецслужб есть свои группы влияния, своя борьба за власть. И совершая те или иные действия, силовики могут иногда преследовать личные или групповые, но не государственные интересы”, – говорит Даве.
Кто может стоять за вооруженными погромщиками?
Эксперты разделились в оценке того, кто может стоят за вооруженными группами.
“Эти люди явно представляют собой значительную и хорошо подготовленную силу, которая, по-видимому, была развернута для того, чтобы дискредитировать Токаева и заставить его уйти в отставку”, – считает Годуин.
Профессор Национального университета обороны в Вашингтоне Эрика Марат допускает, что нападавшие на магазины и здания могли действовать по своей инициативе: “Я не отвергаю версию о том, что некоторые погромщики были наняты представителями властей. Но в то же время я допускаю, что это могло быть просто развитие протестных настроений. Очень важно отметить, что проявления насилия и агрессии начались именно после того, как власти дали полиции команду применять слезоточивый газ, светошумовые гранаты и прочие силовые методы разгона протестующих”.
По словам эксперта, жесткие действия полиции против мирных демонстрантов нередко приводят к мобилизации и радикализации протеста. Люди воспринимают насилие в отношении себя как незаконное действие со стороны властей, у них появляется гнев.
Более радикальные представители толпы (как правило, молодые мужчины) начинают проявлять эту злость, атакуя силовиков или нападая на государственные здания как на символ власти. Примеры такого поведения можно увидеть во время протестов по всему миру.
“Но обратите внимание, что в городах, где протесты были более организованными, погромов практически не было. Там, где во главе протестующих встали профсоюзы (например, нефтяники) или НКО, ситуация осталась под контролем. Протест мутировал в радикальные формы там, где не было лидеров – и там, где государство чрезмерно использовало силу”, – отмечает Марат.
Профессор Даве не исключает, что погромы, произошедшие 5-6 января, могли быть спровоцированы спецслужбами: “Захват аэропорта, нападения на здания, в том числе на военные объекты, грабежи – все это не могло произойти в таких масштабах без участия спецслужб. Я думаю, что кто-то намеренно внедрил своих агентов в ряды протестующих. Некоторые представители политических элит хотели бы дестабилизировать ситуацию, подорвать власть Токаева и укрепить свои позиции”.
Эксперт отмечает, что в Казахстане существует целый ряд бизнес-групп, кланов и лоббистов с определенными экономическими интересами.
“Это очень сложная многовекторная система. Назарбаев как-то умудрялся держать ее под контролем. Внутри системы разные силы конкурировали, но на его позиции никто не покушался. Сейчас эта система разваливается, а какого-то очевидного преемника нет”, – говорит Даве.
