“После 30 лет независимости можно сказать, что в странах Центральной Азии до сих пор нет надежной основы энергетической безопасности”, – утверждает Лука Анчески, специалист по энергетике, профессор кафедры евразийских исследований Университета Глазго в интервью аналитической платформе CABAR.asia.
– Страны Центральной Азии относительно привлекательны для майнинга криптовалюты из-за дешевой электроэнергии. Тем не менее, отношение к майнингу криптовалют в странах региона довольно разное. Как развивается крипто-майнинг в Центральной Азии? В чем заключаются основные проблемы майнинга криптовалюты в странах региона?
– Я думаю, что развитие криптомайнинга в Центральной Азии нужно рассматривать как главное следствие того факта, что Китай за последний год довольно резко ограничил майнинг криптовалюты у себя в стране. Но уже сейчас в регионе Центральной Азии множество криптомайнеров, которые хотят переехать на запад, чтобы добывать биткоин или другие криптовалюты. Существует две точки зрения на данное явление: с одной стороны, майнинг криптовалют является привлекательным предложением для государства, поскольку он приносит дополнительные деньги в виде налоговых поступлений. Это экономический толчок для экономики, и в целом, если вы создадите довольно благоприятный инвестиционный климат для криптодобытчиков, вы убедитесь, что их будет гораздо больше.
Но, с другой стороны, и это та область исследований, которой я больше всего интересуюсь, такого рода деятельность, особенно если она проводится в больших масштабах, приводит к увеличению потребления энергии. В Центральной Азии, и особенно в Казахстане, относительно дешевая электроэнергия, однако недавний эпизод, когда правительство Казахстана было вынуждено прибегнуть к отключению электричества, чтобы удовлетворить спрос майнеров криптовалют, показывает, что система энергетической безопасности Центральной Азии недостаточно сильна, чтобы поддерживать крупномасштабную деятельность по добыче криптовалют. В попытке сделать это Казахстан в какой-то момент утроил тарифы на использование электроэнергии для майнеров криптовалют. Это решение не сработало, поскольку у правительства не было ни времени, ни инфраструктуры для быстрого вливания дополнительных доходов от майнеров криптовалют в местные электросети. Таким образом, в конечном итоге, криптодобыча может быть положительным процессом для государства, но у него, безусловно, есть и свои минусы.
– Чем майнинг выгоден для стран Центральной Азии? Какие криптовалюты добывают майнеры? Есть ли в Центральной Азии крупные майнинговые фермы?
– Конечно, если у вас есть бизнес, работающий в пределах ваших границ, этот бизнес становится субъектом вашей фискальной системы, а это означает, что в случае получения налогов от добычи криптовалют, вас ожидают большие доходы. Я думаю, что решение Китая закрыть свой сектор криптодобычи, возможно, вдохновило лидеров стран Центральной Азии, особенно Казахстана, на возможность создания очень сильного предложения такого рода услуг на территории Центральной Азии. Даже если количество фактически сгенерированных криптомонет будет уменьшаться, но активность по достижению цели останется постоянной. Это своего рода краткосрочные инвестиции. Привлекая майнеров криптовалют в Центральную Азию, основная цель состояла в том, чтобы собрать ряд компаний, которые могли бы принести реальную пользу Казахстану и другим государствам региона с точки зрения налогообложения.
Основное различие, и это особенно очевидно, если сравнить две крупнейшие экономики региона – Казахстан и Узбекистан – состоит в том, что майнинг криптовалют и торговля криптовалютами разделены. Казахстан, в частности, был очень спокоен, когда дело касалось добычи криптовалют по причинам, о которых мы уже говорили. Но если вы посмотрите на то, как регулирует эту сферу Узбекистан, то похоже, что узбекское правительство, относится к торговле криптовалютой более сдержанно, потому что, как сообщается, это может стать причиной мошенничества. Таким образом, здесь есть два аспекта: с одной стороны, одни хотят поощрять майнинг, чтобы создать приемлемый климат для криптовалюты, другие не хотят разрешать торговлю криптовалютой в больших объемах.
Отношение правительств к криптовалютам во многом зависит от степени контроля, которое государство хочет осуществлять на своих финансовых рынках. Казахстан является более развитой экономикой в этом смысле, поэтому, вероятно, у них более либеральное отношение к майнингу. В то время как Узбекистан, который выходит из экономической автаркии и создает более глобализированную экономику, похоже, с опаской относится к регулированию криптодобычи.
– Существует ли в регионе какая-либо деятельность по добыче криптовалют помимо Казахстана?
– Я слышал, что криптодобыча есть и в Таджикистане, но в Таджикистане и Кыргызстане ситуация с электричеством намного сложнее, чем в Казахстане. Я мало слышал о криптодобыче в Узбекистане, но уверен, что там наверняка что-то будет развиваться. Я имею в виду, что вы можете заниматься этим даже в своем гараже, если захотите, поскольку эта территория пока остается трудноуловимой. Но если мы говорим о криптодобыче как о более существенной экономической деятельности, которая привлекает интерес правительства, что ж, тогда это становится в значительной степени уделом Казахстана.
– Как власти стран Центральной Азии пытаются регулировать индустрию майнинга криптовалют? Что нужно предпринять, чтобы легально работать в этой отрасли? Насколько это выгодно?
– Ну, моя точка зрения отличается от точки зрения властей. Я хотел бы отметить, что этот эпизод с Казахстаном указывает на то, что в Центральной Азии существует серьезная проблема с энергетической политикой. Если такая страна, как Казахстан, которая очень богата нефтью и углем, не в состоянии разместить относительно большой сектор криптодобычи, значит, существует проблема того, как обеспечить доступность, приемлемость и гарантированность энергии для всего населения. Кроме того, на мой взгляд, это порождает еще одну проблему: что сказало правительство Казахстана, когда им пришлось обосновывать свое решение о закрытии данного сектора? Они заявили, что есть много людей, которые занимаются добычей криптовалют нелегально. Но я не уверен в этом. Я не видел цифр, и даже если бы я их видел, когда речь идет о правительствах стран Центральной Азии, я бы старался искать независимую оценку официальной статистики. Это означает, что в лучшем случае правительство Казахстана не имело возможности отслеживать происходящие в стране процессы. В худшем случае, правительство просто лжет, чтобы скрыть энергетическую проблему Казахстана. С какой бы точки зрения вы на это не смотрели, мне кажется очевидным, что правительство Нур-Султана предпочло иметь энергетическую безопасность, а не получать прибыль от майнеров криптовалюты.
– Существует мнение, что майнинг криптовалюты является причиной нехватки электроэнергии в некоторых странах Центральной Азии. Насколько верно это утверждение? Есть ли связь между майнингом криптовалюты и нехваткой электроэнергии?
– Это не причина дефицита, а симптом более масштабной энергетической нестабильности. Любое увеличение потребления электроэнергии, связанное с добычей криптовалют, не оправдывает того факта, что такая богатая энергоресурсами страна, как Казахстан, столкнулась с отключениями электроэнергии. Казахстан никогда не должен быть в положении, когда приходится выбирать между ростом экономической активности и энергетической безопасностью. Если посмотреть на цифры, то Казахстан имеет потенциал для удовлетворения гораздо большего спроса на электроэнергию, поскольку является энергетическим локомотивом Центральной Азии. Проблема в том, что энергосистема устарела, производство электроэнергии является чрезмерно загрязняющим процессом, поскольку в основном осуществляется на угле, правительство не инвестировало в создание более умной и качественной энергосистемы, и когда спрос по тем или иным причинам возрастает, возникает дефицит энергии. Таким образом, энергетическая небезопасность Казахстана не связана с ростом добычи криптовалют. Энергетические проблемы в Казахстане – это неспособность креативно мыслить в плане энергетической политики: подобная неэффективность политики в полной мере проявилась в результате стремительного роста криптодобычи.
Проблема в том, что мы постоянно наблюдаем подобную динамику по всей Центральной Азии. Я думаю, что проблема майнинга криптовалют позволяет нам серьезно задуматься о плохой энергетической политике, которую мы наблюдаем в регионе на протяжении последних 30 лет. В Кыргызстане и Таджикистане всякий раз, когда наступает зима, возникает проблема – постоянные отключения электричества. В Узбекистане времен позднего Каримова учителям приходилось ходить за дровами, чтобы обогреть классы. В Казахстане несколько лет назад были проблемы с бензином: водители автомобилей стояли в длинных очередях на заправках из-за нехватки топлива.
После 30 лет независимой жизни можно сказать, что в центральноазиатских государствах до сих пор нет крепкой основы энергетической безопасности. Конечно, мы мало знаем о Туркменистане, который остается сложным случаем для анализа, но вряд ли стоит там ситуация выглядит лучше. Растущий спрос, связанный с текущей активностью криптодобычи, не является причиной энергетических проблем Казахстана, это один из симптомов неудачной энергетической политики страны.
– Майнеров криптовалют часто обвиняют в том, что добыча криптовалют наносит вред окружающей среде и оставляет “углеродный след”. Казахстан, как Вы отметили, в основном использует уголь для производства электроэнергии. Власти страны планируют построить атомную электростанцию. Поможет ли эта инициатива облегчить деятельность по добыче криптовалют? А как насчет солнечной, ветровой или гидроэнергетики?
– Я думаю, что это очень хороший пример того, что в Центральной Азии энергетическая политика всегда формулировалась на очень короткий срок, либо для того, чтобы пережить зимний сезон, либо для того, чтобы убедиться, что доходы, ожидаемые правительством от экспорта энергии, продолжают поступать. Серьезного переосмысления этой важнейшей области политики никогда не было ни в богатых энергоресурсами странах, таких как Казахстан или Туркменистан, ни в бедных энергоресурсами, таких как Кыргызстан и Таджикистан. Не майнеры криптовалют создают энергетические проблемы. Не майнеры создают энергетическую политику. Это правительства провалили разработку энергетической политики.
В такой стране, как Казахстан, имеющей долгую историю экологической и человеческой опасности из-за ядерных испытаний в советское время, правительство публично обсуждает вопрос об открытии атомной электростанции, возвращая, на мой взгляд, общественный дискурс по вопросам энергетики более чем на 30 лет назад. Как группа лиц, принимающих решения, правительство Казахстана не смогло разработать безопасную, адекватную и доступную энергетическую политику. Не майнеры криптовалют загрязняют окружающую среду, они просто повысили спрос на электроэнергию, но именно государство должно решить, как удовлетворить такой рост спроса устойчивым способом. Если вы используете уголь для производства большего количества электроэнергии, вы загрязняете окружающую среду, если вы используете нефть и газ, вы загрязняете окружающую среду, а если вы используете ядерную энергию, вы загрязняете окружающую среду меньше, но это все равно не является полностью возобновляемой энергетической политикой. Я думаю, что на правительстве Казахстана лежит большая ответственность за более эффективное регулирование энергетического сектора в мире, в котором более устойчивые варианты политики оказываются выгодными в долгосрочной перспективе.
Криптовалюта и торговля ею – это потенциально теневая деятельность, которая не обходится без проблем. Однако допустим, что вы инвестор, который играет по правилам правительства, платит налоги, с удовольствием работает в бизнес-среде Казахстана и получает лицензию на добычу криптовалют – вы, конечно, не загрязняете окружающую среду. В этом виновато правительство, которое предоставляет вам доступ к загрязняющей окружающую среду энергии.
– Почему майнинг криптовалют запрещен в Китае? Есть ли будущее у криптодобычи в целом? Каков мировой опыт регулирования криптодобычи?
– Я не специалист по китайской политике и криптополитике, но, насколько я понимаю, такая деятельность требует ряда политических решений, которые довольно сложно принять в авторитарных условиях, подобных китайским, где режим стремится контролировать все виды экономической деятельности – легальной, нелегальной, формальной, неформальной. Криптовалютный рынок и майнинг могут быть довольно теневыми, поэтому они не могут регулироваться в той степени, в которой, вероятно, хотело бы правительство в Пекине. Я думаю, что расчет китайского правительства заключался в том, чтобы решить: “Мы не сможем заработать на этом слишком много денег, поэтому давайте избавимся от майнеров криптовалют”. Открыть рынок для такого рода деятельности в этом смысле было менее выгодно, чем контролировать его. Сейчас многие майнеры, ранее работавшие на китайском рынке, переехали в Техас, что говорит о том, что у криптодобычи действительно есть будущее. Однако проблема в том, что я не уверен, какое будущее у криптодобычи в авторитарном контексте. Потому что этот вид деятельности, особенно если он ведется в больших масштабах, задает много вопросов, которые авторитарные режимы не всегда готовы решать.
– Есть ли какие-то рекомендации по развитию или решению вопросов криптодобычи в Центральной Азии?
– Одно дело – энергетика, другое дело – криптодобыча. Я уже касался энергетической проблемы, говоря о том, что в Центральной Азии недостаточно тщательно выработана энергетическая политика. Криптодобыча также вызывает много вопросов о степени подверженности глобализации, которую готовы принять региональные экономики. Узбекистан все еще очень сильно регулирует рынок криптовалют, и, хотя я не уверен в его отношении к криптодобыче, мне кажется, что многие вопросы, возникшие в китайском контексте, выходят на поверхность, когда нужно выяснить, готовы ли и как авторитарные элиты Казахстана, Узбекистана, Таджикистана взаимодействовать с криптовалютами таким образом, чтобы это приносило экономические преимущества, но при этом потенциально могло ослабить их политически. И это подводит меня к последнему моменту.
Особенно в государствах, где интернет несколько ограничен, поскольку правительство контролирует цифровые коммуникации либо с помощью цензуры, либо с помощью программного обеспечения или инфраструктурных препятствий, криптосектор будет оказывать определенное давление на местные элиты. Однако, по крайней мере, в случае Казахстана, мы не зашли так далеко, поскольку реальное воздействие роста добычи криптовалют остановилось на энергетическом рынке, который был совершенно неадекватен планам правительства стать криптодобывающей державой. Интересно, что возникшая энергетическая нестабильность повлияла не только на прогнозируемые доходы правительства, но и, что, возможно, наиболее важно, на те слои населения, которые пострадали от отключений.
Если мы и извлекли какой-то урок из криптодобычи в Казахстане, так это то, что в Центральной Азии попытка открыть экономику для новых форм деятельности – это выбор, который, вероятно, требует улучшения энергетической инфраструктуры и, безусловно, требует гораздо более сложной энергетической политики.
